Исламские новости

23 Сентября 2019

Раскол Луны в контексте исторического метода

Самой ощутимой пользой, которую людям приносит наука история, несомненно, является открытие новых путей. Так, например, в 90-м аяте суры «аль-Ан’ам» говорится: «Это — те, кого Аллах повел прямым путем. Следуй же их прямым путем».

На протяжении веков люди сходились на существовании истины и [возможности] ее выявления в контексте исторических преданий, однако естественным образом придерживались разных мнений по поводу того, посредством какого метода эта истина устанавливается. Одним из методов могут служить обобщения, но они могут тянуть за собой ошибки хроники. Начиная с середины Средневековья группа людей, в которую входили и историки, описывала функцию истории исключительно как фиксирование того, как Бог являет свои цели в этом мире. Возможно, вне этих представлений необходимо держать взгляды Ибн Халдуна, однако и он считал необходимым рациональное объяснение исторических проблем, в то же время испытывал трудности в установлении положения традиционных религиозных текстов. Наша цель здесь, разумеется, не заключается в развертывании обсуждения по поводу упомянутого функционального положения. Наша задача — показать в качестве основной проблемы представление событий не такими, какие они есть на самом деле, посредством отрыва слов от их контекста, на что указано в суре «аль-Маида» в 13 аяте «يُحَرِّفُونَ الْكَلِمَ عَن مَّوَاضِعِهِ», имеющем смысл «Они искажают слова, меняя их местами».

Историк, сделавший своей миссией передачу событий, произошедших намного раньше времени, в котором он проживает, не может создать произведение, отталкиваясь исключительно от собственных суждений. Он выбирает способ решения исторической проблемы, опираясь на некоторые предания. Однако в момент выполнения этих действий, от должен отделить правдивые предания он ложных, да упокоится с миром Табари. Как минимум, историк обязан подвергнуть краткому анализу предания в рамках условий своего времени. К примеру, он должен иметь возможность использовать такие предложения, оставляющие вопрос не до конца закрытым, как «первое предание является более правильным, однако лишь Аллах ведает, что правильнее». Если все же необходимо сделать категоричный вывод, историк должен вести себя осторожно и не должен делать это в образе судьи. Раз уж об этом зашла речь, историк не должен поучать предыдущих историков, как это делаем сейчас мы, при необходимости и сам должен быть подвергнут критике.

Не сложно принять тот факт, что при передаче историком сведений, серьезное количество информации остается закрытой для последующих поколений.  С этой точки зрения и историк возлагает на себя огромную ответственность, пусть она и меньше, чем у тех, кто занят вопросами, связанными с вероубеждением. Тут же мы должны зафиксировать как замечание, которое нельзя упускать из виду, тот факт, что то, что передают, о чем говорят, на что указывают и даже намекают историки, не равнозначно аятам Корана, пусть все это и происходит в рамках четко установленных принципов. Как бы там ни было, расценивание риваятов, содержащих элемент человеческого, как цепь безошибочных, непреложных суждений в самых простых выражениях будет являться признаком психического расстройства. Однако неужели это делает все предания сомнительными? По нашему мнению, это не так. Скептицизм и осмотрительность — совсем разные состояния.

Эберхард, описывая процесс создания Великой Китайской стены, опирался на целый ряд конкретных сведений о политических событиях. О том, что сохранившаяся до наших дней стена начала возводиться в 215 году до н.э. он также говорит, приводя целый ряд фактов. Эберхард, к примеру, не говорит о нападении драконов, которые могут крайне высоко парить и извергать пламя, он пытался очистить вопрос от мифологии, однако не мог внятно объяснить причину постройки княжеством Чу в 657 до н.э. стены в середине Китая. Раз Великая стена была построена как средство защиты от внешних угроз, то какова была функция стен внутри страны?  Разве другие факторы не могли стать причиной постройки Великой Китайской стены? Разве каждое событие могло быть объяснено на основе человеческого фактора?

В отличие от Эберхарда Гиббон полностью игнорировал наличие человеческого фактора в регрессе и распаде Римской империи. По его мнению, почву для краха империи подготовили утрата моральных качеств, отдаление общества от духовности, депрессивное состояние духовенства, искажения в религии, распространение суеверий. Тогда выходит, что роль германских племен в кризисе Рима отсутствовала абсолютно? Какие факторы присутствовали в тот момент, когда Османская империя сравняла с землей Восточный Рим. Схожих с Гиббоном взглядов придерживался Ранке, он также не особо часто ссылался на человеческий фактор при рассмотрении развития или распада наций. А возможно в первую очередь здесь необходимо было упомянуть и разобрать веру в существование воинского класса персов мидян, якобы бессмертных, не убиваемых, а по необходимости превращающихся в невидимок. О «сверхъестественном» сражении персов с царем Леонидом мы даже не будем говорить подробно. Лишь едва затрагиваем его, ограничиваемся этим, иначе это уведет нашу статью в другую сторону.

О том, насколько разных взглядов в рамках исторической науки придерживались Эберхард и другие, уже было сказано в начале нашей статьи, без упоминания имен. Мы сказали: «историки естественным образом могли придерживаться разных взглядов по поводу методов, которых надлежит придерживаться при установлении истины».

В том или ином виде, передаче исторических сведений сопутствовал целый ряд сообщений со сверхъестественным содержанием, вне зависимости от того, исходили ли они от персов, греков, римлян или китайцев. Такое положение проявило себя как злой рок для историка. Разумеется, мы не можем полностью отделить историю мусульман от подобного положения. Этот «злой рок» аналогичным образом продолжил свое существование в качестве угрозы и для мусульманских историков.

Необходимо усвоить все аспекты, отраженные в крайне проницательном высказывании посланника Аллаха: «Не превозносите меня подобно тому, как  христиане превозносят (Ису), сына Марьйам, ибо, поистине, я — раб Его, а поэтому говорите: “Раб Аллаха и посланник Его”». И выдвинуть подобное предание в качестве руководства для мусульманских историков.

Пусть мы и знаем, что не нужно высказывать предположения по вопросам, по поводу которых мы не располагаем точными данными, мы не можем устоять перед желанием сказать следующее. Читатель, смотря на заголовок статьи, с большим нетерпением ждет, когда же мы перейдем к вопросу «раскола Луны». Однако мы считаем, что вопрос уже раскрыт между строк всего вышесказанного.

Каким образом можно, совсем не затронув проблему, раскрыть ее? А так: Должны ли мы вести себя как Эберхард, или же должны прислушаться к Ранке? Разве мы испытываем трудности в понимании 13 аята суры «Аль-Маида»? Разве нельзя сделать руководством слова вышеприведённые слова посланника Аллаха?

Мы с превеликим изумлением наблюдаем за тем, как некоторая группа ученых, утверждающих, что они исследуют жизнь Посланника Аллаха, тратит свои усилия на отрасли жизнеописания пророка, в действительности формирующие аспекты, с которых нельзя взять пример. Если продолжать классификацию исторических периодов после Средневековья, самой главной проблемой историков периода романтизма, имевшего позитивное название не отражавшее негативную суть, также формировали рассказы подобного рода.

Если необходимо сделать небольшое заключение, поместив раскол Луны в сферу исторической науки… Если произошло такое событие, кто стал его свидетелем? А если свидетелей не было, разве это не входит в противоречие с определением чуда по версии мутакаллимов? А если свидетели имелись, было ли установлено то, приняли ли они ислам или нет?

Однако… Сумели ли мусульмане проанализировать социологические основы Мединской конституции и распространить результаты по всему миру? Затронули ли в достаточной степени психологические аспекты самых ранних мусульманских завоеваний? Смогли ли расшифровать язык дипломатических текстов, отправленных пророком в другие страны? Удалось ли познать в сравнении основные процессы арабской политической мысли и историю исламской политики? Получилось ли выйти за рамки понимания разгрома монголами Багдада исключительно как события, заключающегося в военном захвате? Был ли описан Байт аль-мидрас? Удалось ли расшифровать генетику Байт аль-Хикмы? Получилось ли объяснить каждому этнические корни Османской империи? Сумели ли мы прикоснуться к одиночеству Али? Что случилось с Хасаном? Куда делись лицемеры? Сумели ли мы постигнуть положение, в котором находились Абу Зарр, или Зайд б. Хариса или де Асад б. Зурара? Добрались ли мы до сподвижников?

Основной задачей нашей статьи не является расследование возможности реального раскола Луны или невозможности подобного события, нас больше интересует выяснение того, чему служит занятие людских умов эпизодами жизни пророка, с которых мы не можем взять пример; донесение мысли о том, что это становится причиной упущения из виду того, на чем было сфокусировано основное внимание жизни пророка. Так, возможное пренебрежение в этой области, сформирует слабую сторону для мусульманских стран, которые будут созданы позднее.

Подводя итог, мы должны сказать о необходимости установления историком, или тем, кто заявляет о том, что он пишет на эту тему, причинно-следственных связей между событиями и феноменами. А также о недопустимости того, чтобы он был пренебрежителен или злонамерен в установлении причин возникновения событий и того, как они следуют друг за другом в отрыве от их контекстов. Нельзя упускать из виду, что и при возведении Великой Китайской стены, и в борьбе спартанцев с персами, и при регрессе и распаде римлян, основным фактором был человеческий. Мы не должны обращать суть исторических событий в мир таинств. И раз уж зашла речь, то и жизнеописание пророка. Также необходимо отметить, что мы придерживаемся мнения, что, возможно, вопрос раскола Луны будет правильнее рассматривать в иных академических плоскостях.

           

Джахит Кюлекчи

Источник: http://www.islamtarihi.info

Перевод Гульсарии Ахметзяновой специально для Исламского портала