Исламские новости

9 Июля 2012

Одно «да» и одно «нет» - Ибн Араби и Ибн Рушд

Еще безусый юнец Ибн Араби сразу после завершения периода затворничества (хальват) встретился со старым другом своего отца кадием Кордовы Ибн Рушдом, в то время уже знаменитым философом. Единственное свидетельство о беседе между ними оставил нам Ибн Араби, Ибн Рушд же ничего не упоминает о ней.

По словам Ибн Араби, между ними состоялся только краткий разговор. Когда Ибн Рушд спросил у него: «Так ли это?», он ответил «Да». Когда Ибн Рушд выразил удовлетворение его положительным ответом, Ибн Араби сказал: «Нет», что вызвало недовольство философа.

Верить или нет этому случаю, единственное свидетельство о котором оставил нам Ибн Араби, мы оставляем на усмотрение читателя. Про себя могу сказать, что для меня кажется неприемлемым сомневаться в словах одного из самых важных имен в истории исламской мысли. Но наряду с этим, верить, что беседа происходила так, как это описывает Ибн Араби, не разрешают все возникающие вопросы. Первый вопрос, приходящий на ум, такой: Мог ли юный Ибн Араби дать Ибн Рушду такой ответ, который может высказать только зрелый ум, имеющий богатый жизненный опыт? Может ли быть, что Ибн Араби, описывая этот случай уже по происшествии многих лет, что-то и вообразил? По моему мнению, нет оснований сомневаться в свидетельстве Ибн Араби. Но при этом необходимо и учитывать, что если Ибн Рушд в этом время был зрелым философом, Ибн Араби еще не был «величайшим шейхом» - Шейх аль-Акбар. Это была встреча Ибн Рушда с еще только с «кандидатом» в «величайшие шейхи».

Суть этой беседы в следующем: «да» и «нет» в этой беседе и вызванные ими удовлетворение и огорчение. Единственное предложение, которое может помочь нам понять суть, следующее: «Между «да» и «нет» головы срываются с плеч». Значит, ответ Ибн Араби касался вопроса жизни и смерти. Самое важное заключается в том, что по мнению Ибн Араби, Абн Рушд так и понял эту беседу. Ибн Рушд спросил, является ли то, что обретается в уединении (хальват), т.е. в результате странствия по дороге тасаввуфа, аналогичным тем истинам, которые обретаются философами в результате размышлений. Ибн Араби же ответил «Да» и «Нет». «Да», т.е. сходство есть, «Нет» - т.е. сходство отсутствует. К тому же, разница между ответами не такая, чтобы ее можно было бы игнорировать, а вопрос жизни и смерти.

Какая существует связь между «важдом» («экстазом») суфия и интеллектуальными выкладками философа? Если взглянуть на проблему с точки зрения Ибн Рушда, то мы должны вспомнить, что основой его взглядов была согласованность между разумом и откровением (вахи). Согласно ему, разум и откровение – два брата, взращенные из одного источника. Не может быть и речи о противоречии между ними. Так как мы знаем, что Ибн Араби считал тасаввуф «следованием откровению (вахи)», может утверждать, что Ибн Рушд и ожидал получить такой ответ. А дав отрицательный ответ, последовавший сразу же после положительного, Ибн Араби высказал мысль, вступающую в противоречие с представлением о разуме и откровении – здесь: между разумом и суфийским методом.

ЧЕЛОВЕК МЕЖДУ РАЗУМОМ И ОТКРОВЕНИЕМ

Что же думал Ибн Араби о связи между разумом и откровением (вахи)?  Мы здесь должны отметить, что правильная формулировка вопроса для Ибн Араби – это связь между разумом и следующими ему с одной стороны и откровением (вахи) и следующими ему с другой. Другими словами то, что противопоставляется абсолютному разуму – это следование и упование. Тасаввуф же и означает следование и упование. В таком случае, вопрос можно поставить так: одно и то же ли в конечном итоге «находят» суфий, следующий за откровением (вахи), и мыслитель, в метафизике и морали опирающийся только на разум? Этот вопрос является тем самым древним вопросом, который во все века Ислама мусульманские мыслители формировали в самом разном виде, и, по моему мнению, он и сегодня не утратил своей актуальности. Чтобы понять ответ Ибн Араби, обратимся к одной притче, приводимой в «Футухат аль-маккийа», это известный на Востоке рассказ о соревновании между китайскими и византийскими художниками, которое устроил один падишах. Если византийские художники украшали изображениями свою стену, то китайские полировали свою. И когда завесы были подняты, падишах был изумлен: изукрашенная византийскими художниками стена отражалась в отполированной китайскими мастерами стене. Мораль рассказа ясна: те, кто следуют разным методам, могут встретиться в одной точке. Так как Ибн Араби приводит эту притчу, мы должны задать такой вопрос: если рассказ правдив, то не является ли одним и тем же «познанное» Ибн Рушдом и «обретенное» Ибн Араби? Можно предположить, что под созданием рисунков в рассказе имеется в виду размышление, интеллектуальная деятельность, а полировка стены – очищение сердца. В таком случае, ответом Ибн Араби должно было бы быть двукратное «Да». Но так как Ибн Араби один раз сказал «Да», а другой раз – «Нет», значит, он не считал метод китайских художников идентичным тому методу, который противопоставляется разуму. Этот подход же нуждается в разъяснении. Вопрос усложняется вовсе не ответом «Нет» Ибн Араби, потому что многие признают существование разницы между методами. Вопрос усложняет первое «Да». Это «Да» показывает, что Ибн Араби не отрицал существование общей основы у этих методов. Если бы он ответил только «Нет» или только «Да», то не возникло бы вопросов. Сказать только «Да» значило бы согласиться с выводами притчи о художниках, сказать только «Нет» - приблизиться к традиции исламского каляма. Ибн Араби же, вместо этого один раз ответив «Да», другой раз «Нет», усложнил проблему. Здесь следует задать такой вопрос: к чему относились «Да» и «Нет» в этой беседе?

Согласно Ибн Араби, каждый человек обладает знанием истины. С точки зрения бытия в качестве человека невозможно совершенно быть обделенным знанием об истинной природе человека. Если предположить противоположное, т.е. считать, что человек никаким образом не может найти истину, означает не просто иметь ложное представление о человеке, а иметь ложное представление и об Аллахе. Тот, кто желает, чтобы абсолютная истина была познана, и есть сам Истинный. Предположение о том, что истина никогда не может быть познана человеком, противоречит божественной воле (ирада). Истина обязательно познается, и это не предоставлено воле (ирада) человека. Эту точку зрения Ибн Араби мы можем выразить как «человек вынужден искать истину» или «не подлежит сомнению, что человек владеет долей истины». В таком случае философия, т.е. любовь к мудрости и поиск знаний, является не предпочтением человека, а вынужденной необходимостью. Это и есть один из смыслов, который придается понятию «природа человека» (фитрат), занимающему огромное место в философии Ибн Араби. Согласно Ибн Араби, возможности природы человека (фитрат) и разума могут иметь общие основы. И эта общие основы – признание существование Аллаха и совершенный нрав (ахляк), заложенный в природе человека. Ибн Араби  придает большое значение этим двум пунктам и, в своей основе, свою мысль строит на такой основе: каждый человек, осознанно или неосознанно владеет знанием об Едином Боге, каждый человек стремится к совершенному нраву. Первое его «Да» в разговоре с Ибн Рушдом и указывает на эту общую основу. К тому же, Ибн Араби признает существование общих основ не только с Ибн Рушдом, а со всеми традициями логических знаний и мысли. В таком случае, первое «Да» связано с этими общими основами, и эти основы сооружаются только разумом. Откровение (вахи) же приходит после этих общих основ. Вторая часть вопроса заключается в том, с чем связан ответ «Нет». Здесь следует полагать, что это «нет» указывает на некоторую недостаточность. Вернее, Ибн Араби сказал «Нет», указывая на недостаточность логических построений Ибн Рушда и разума в целом. В таком случае, мы так можем расшифровать ответы «Да» и «Нет», разъясняющие отношение берущего за основу откровение человека к разуму, следующим образом: «Разум является общей основой, но сам по себе он недостаточен». Отношение Ибн Араби к интеллектуальным построениям человека, обделенного знанием откровения, опирается на такой принцип: «Да, но этого недостаточно!» Этот недостаток может быть восполнен только откровением. В таком случае, связь между разумом и откровением не представляет собой, как это предполагает Ибн Рушд, отношения двух братьев, а является связью целого с частью. Об этом и говорит второе «Нет». Когда имеющее частичный характер знание человека становится совершенным, доводится до состояния целого, тогда он обретает абсолютную истину. Согласно Ибн Араби единственным путем достижения этого является подчинение откровению и упование на него. Это и есть то, что имел в виду Нийаз Мисри в строках: «Знание не имеющих муршида есть сомнение». Человек может превратить свое сомнение в истинное знание только с помощью откровения и следования ему, т.е. следуя путем тасаввуфа. Так часть станет целым, человек обретет необходимое ему познание (ирфан). Без откровения разум сам по себе не может добиться этого. Это и есть суть мысли Ибн Араби, и именно на нее указывает его ответ «Да» и «Нет».

Экрем Демирли

Источник: http://www.zaman.com.tr

Перевод: www.islam-portal.ru

 

Экрем Демирли – доцент факультета богословия Стамбульского Университета