Исламские новости
15 Сентября 2017
Уроки Авиценны: между верой и наукой нет противоречий
Между истинной верой и стремлением к научному познанию мира противоречия нет. Пример тому — жизнь великого ученого и богослова Абу Али Ибн Сина. Владелец группы компаний «ДАН», куда входит ресторан «Казань» в Шардже, Исмагил Шангареев совместно с политиком, философом, журналистом Нурали Латыповым разработали цикл уроков под общим названием «Формула мусульманского образования в «Жизнеописании» Авиценны». Первый предлагаем вниманию читателей.
«НАЗОВИТЕ ЕЩЕ ОДИН ТАКОЙ УЧЕБНИК, КОТОРЫЙ БЫЛ БЫ ВОСТРЕБОВАН БОЛЕЕ 500 ЛЕТ!»
– Исмагил Калямович, сегодняшняя тема нашей беседы — основы достойного воспитания в творчестве величайшего врача-энциклопедиста Абу Али Ибн Сины, известного во всем мире как Авиценна. Чем продиктован ваш выбор?
– Абу Али Ибн Сина интересен, с одной стороны, своим личным примером гармоничного воспитания в мусульманской семье, и, конечно же, как создатель уникальной системы достойного воспитания, которая и на сегодня благодаря своей психологической глубине и гуманитарной направленности не имеет аналогов. Наверное, не случайно во всех университетах Западной Европы более 500 лет преподавали «Канон врачебной науки» как основной учебник. Да, это были средние века, эпоха Западноевропейского Ренессанса. Но назовите мне еще один такой учебник, который был бы востребован более 500 лет!
– Сразу возникает вопрос: как связана с «Каноном врачебной науки» Хасан аль-Адаб и учение о достойном воспитании, ведь великое произведение Ибн Сины посвящено медицине?
– Это мы с вами сегодня так мыслим: медицина — значит, лечение, лекарства, хирургические операции и тому подобное. Ибн Сина мыслил иначе. Медицина для него была «наукой о человеческом счастье», о том, как достичь гармонии с природой, временами года, как научится быть счастливым в детстве, в зрелые годы, в старости. Все это нашло отражение в его «Каноне», его поэме по медицине «Урджуза», философских и медицинских трактатах.
«Жизнеописание» великого мыслителя, частично написанное им самим, частично его преданным учеником Абу Убайдом Джузджани, важно для нас не только как биографические сведения, но и как бесценный материал о его воспитании.
– В чем ценность того, какое воспитание получил Ибн Сина?
– Понимаете, какая штука: Ибн Сина получал воспитание в эпоху Мусульманского Ренессанса IX - XI веков. Это был период, когда мусульманская культура и наука становятся абсолютными духовно-интеллектуальными лидерами на планете. Для нас «Жизнеописание» не просто биография Ибн Сины — это бесценный документ эпохи, дающий возможность понять всю широту смыслов Хасан аль-Адаб, которая обозрима только в процессе погружения в документы — в них реально оживает прошлое.
Прежде всего хочу заметить, что воспитание и образование в «Жизнеописании» Ибн Сины как бы синонимы. В этой связи интересна параллель, которую профессор Владимир Исхаков в своей книге «Этюды о здоровье»(1987) проводит между «Жизнеописанием» Ибн Сины и формулой образовании Фауста в одноименной философской драме Гете: «Я богословьем овладел, над философией корпел, юриспруденцию долбил и медицину изучил» (перевод Бориса Пастернака).
Обладая феноменальными способами, Ибн Сина в возрасте, когда ему еще не исполнилось 10 лет, признался учителю, хитибу Убайду, что постиг все суры Корана. Тот не мог поверить, но назначил слушание. То, насколько грамотно читал Коран Ибн Сина, как отвечал на вопросы о его скрытых смыслах, поразило даже знатоков. С этого времени и с одобрения ведущих богословов Ибн Сина становится шейхом, носит только белые одежды и пользуется заслуженным уважением в семье и среди горожан.
«В ОТРОЧЕСТВЕ ИБН СИНА ПРОСИЛ ОТ ЖИЗНИ ВСЕ НОВЫХ И НОВЫХ ЗНАНИЙ, И В ЭТОМ ЕМУ НЕ БЫЛО ОТКАЗА»
– Ибн Сина мог бы быть примером и сегодня, изучение Корана в детском возрасте требует дополнительной мотивации, ярких примеров для подражания. Сегодня чаще всего это отец, старшие братья.
– Безусловно. Вы абсолютно правильно заметили о важности примера для подражания, я стараюсь как можно чаще совершать намаз с детьми и внуками. Особенность авторитета Ибн Сины в том, что он постиг в детстве Коран, углубившись в него так глубоко.
И вот я думаю, как же важно для ребенка постигать не только букву, но и смыслы Корана, которые откроются ему в окружающем мире, дадут пищу творческому воображению. Когда говорят «исламская наука», я понимаю, что речь идет об общечеловеческих основах развития — алгебра, химия, медицина, но при этом никогда не забываю, что каждый великий ученый мусульманского мира начинал свой путь с познания Корана.
Читаем «Канон» Ибн Сины дальше: «Не проста была дорога познания, но, уповая на помощь Аллаха, я употребил все свои силы и терпение, вдохновение и упорство в написании этого труда, который назвал «Канон врачебной науки». И заканчивается вводное слово к «Канону» такими словами: «Я надеюсь, что в будущем, если Аллах — великий и милосердный — отсрочит мою смерть, и я продолжу работу над этой Книгой».
Вот как Европа представляла Ибн Сину, восседающего между Гиппократом и Галеном
Став в 10 лет шейхом, Ибн Сина оставался им всю жизнь, как бы кому ни хотелось в недалеком прошлом, да и сегодня «принять его в пионеры». И эти сроки из «Канона» прямое тому доказательство. Ну да ладно. Давайте двигаться дальше по формуле Гете.
«Над философией корпел» Ибн Сина, обучаясь у своего домашнего учителя ан-Натили — человека широкого кругозора, талантливого популяризатора науки. Хочу обратить ваше внимание на один примечательный факт. Друзджани со слов учителя пишет: «Поскольку он утверждал, что разбирается в философии, отец поселил его у нас в доме, и он принялся за мое обучение». Теперь представьте себе, что отец Ибн Сины, человек весьма среднего достатка, берет себе на содержание в дом (!) постороннего человека, только ради одного — воспитания сына!
– Но ведь это старая добрая традиция, бытовавшая в определенных кругах Российской империи, да и в Европе этим никого не удивишь.
– Совершенно верно, и в России, и в Европе домашнее образование — дело привычное, но в Х веке в Бухаре для человека среднего достатка это было не типичным поступком. Но! На все воля Аллаха. В отрочестве Ибн Сина просил от жизни все новых и новых знаний, и в этом ему не было отказа. Оценив возможности ученика, ан-Натили предложил ему: «Читай и решай самостоятельно, а потом показывай мне, чтобы я разъяснил тебе, что ты понял верно, а что неверно».
С ан-Натили Ибн Сина изучает широкий круг дисциплин. В «Жизнеописании» отмечается: «Он поражался: какой бы вопрос им ни поднимался, у меня складывалось о нем представление более ясное, чем у него самого. И он наказал отцу: я должен заняться ни чем другим, как только наукой. В итоге мне удалось с ним усвоить лишь те начала логики, что лежат на самой поверхности; о тонкостях же ее у него не было ни малейшего понятия. Позднее я начал изучать книги самостоятельно, читал комментарии и в конце концов овладел логикой в совершенстве».
– Но откуда такая уверенность и целеустремленность у ребенка, сверстники которого только учили азы грамоты?
– Я полагаю, что опыт самостоятельной работы, выработанный с ранних лет в процессе усвоения смыслов Корана, позволил Ибн Сине не просто в 10 лет стать шейхом богословия, но чувствовать себя уверенным во всем, с чем бы ни сталкивался его ум. И, наверное, закономерно, что, когда он достиг зрелости, ученые мужи от Самарканда до Толедо объявили его не иначе как Шейхом ар-Раисом — главой ученых в Мусульманском мире.
– Что у нас идет дальше по формуле Гете?
– «Юриспруденцию долбил» Авиценна, как это было принято, одновременно с богословием. Он вспоминает, что занимался законоведением, посещая известного в Бухаре знатока фикха Исмаила аз-Захида, и был в числе тех, кто задавал ему самые сложные вопросы. Я усвоил методы опроса и способы возражения ответчику, какие обычно применяются у людей «фикха». Одно время «юриспруденция» серьезно увлекла отрока Ибн Сину, в его биографии мы читаем: «…Я занимался фикхом и участвовал в связанных с ним диспутах. И было мне в ту пору от роду шестнадцать лет».
«В ПЕРИОД ИСТОРИИ ИСЛАМСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ НЕ БЫЛО ПРОТИВОРЕЧИЯ МЕЖДУ РЕЛИГИЕЙ И НАУКОЙ»
– Да, отрочество Ибн Сины поражает многообразием начинаний, поразительной творческой активностью и практически полной самостоятельностью выбора тем и направлений познания.
– У меня после чтения его «Жизнеописания» сложилось такое ощущение, что он уже в детстве спешил, понимая, для чего Аллах дал ему время на этой земле. Но вернемся к формуле Гете.
«И медицину изучил» Ибн Сина под руководством известного бухарского врача Абу-л-Мансура Камари. Важно отметить, что великий врачеватель всех времен медицину как научное направление выбирает сам. В этом мне видится рука предопределения. В «Жизнеописании» со слов Ибн Сины аль-Джурзджани пишет: «Вскоре во мне пробудилась склонность к медицине, и я взялся за изучение посвященных ей сочинений. Врачебная наука отнюдь не относится к разряду трудных, а потому я преуспел в ней за самый короткий срок настолько, что учиться у меня медицине начали почтенные врачи. Пока я пользовал больных, мне открылись такие дающиеся опытом способы лечения, которые нигде не были описаны».
Приглашение во дворец для лечения заболевшего эмира Бухары Нуха ибн Мансура явилось признанием незаурядных способностей Ибн Сины как практика-клинициста. К чести молодого врачевателя, он не только продемонстрировал свое медицинское искусство, вылечив эмира, но и проявил свойственное юным искателям истины бескорыстие, выбрав в награду разрешение работать в знаменитом книгохранилище Саманидов.
– Исмагил Калямович, все это напоминает идеальную модель воспитания и образования, даже лучше сказать самовоспитания. Но в жизни столь цельных и одаренных людей крайне мало. В какой степени пример Ибн Сины полезен для ребенка с обычными способностями?
– Конечно, Ибн Сина — гений, но изложенная здесь система воспитания была рассчитана на всех, кто жил с ним в эпоху Мусульманского Ренессанса в Арабском Халифате. Да, он принадлежал, как теперь бы сказали, к среднему классу. Да, в семье и прежде всего его отец понимали, что перед ними исключительно одаренный человек. Было много такого, что способствовало его быстрому развитию и интеллектуальному росту. Но давайте посмотрим, а что же было вокруг. Сколько академий, научных школ, сколько гениев во всех отраслях знаний живут вокруг Ибн Сины. И вот я думаю, что система подготовки — от постижения Корана и до трудов величайших античных мыслителей — была одна для всех.
Ведь понимаете, какая штука: в тот период истории исламской цивилизации не было противоречия между религией и наукой. Это все больные фантазии наших доморощенных атеистов, да простит их Аллах.
Ибн Сина постигал тайны науки, мысленно беседовал с Аристотелем, Гиппократом, Галеном и при этом, как сказано в его «Жизнеописании»: «Если с тем или иным вопросом у меня не ладилось и мне не давался в нем средний термин силлогизма, я отправлялся в соборную мечеть и молился, взывая о помощи к Создателю Вселенной, пока мне не отмыкалось то, что было замкнутым, и не облегчалось то, что было многотрудным».
Этот мальчик молился, пока ему не открывались научные истины, молился Аллаху с той страстью и верой, которую пронес через всю жизнь, создавая труды, по которым будет учиться вся Европа более 500 лет!
ВЕЛИКОЕ САМООТРЕЧЕНИЕ ВО ИМЯ НАУКИ И ВЕРЫ
– Слушая, как вы цитируете «Жизнеописание» Ибн Сины, невольно начинаешь понимать, что с Аллахом в сердце человек способен на великое самоотречение во имя поставленной цели. Однако в данном случае речь идет о постижении науки, научных истин, которые не всегда совпадают с постулатами религии.
– Это феномен, заложенный в Коране, его небесных энергиях созидания. Мусульманский Ренессанс явился ответом ислама на вызовы Создателя, и наука стала частью этого гигантского созидательного процесса. Как работали эти энергии, можно проследить на примере Ибн Сины, который, еще будучи отроком, трудился с фанатизмом, достойным удивления. Читаем в его «Жизнеописании»: «За это время не выпало и ночи, чтоб я выспался, и не было случая, чтоб я в течение дня занимался чем-нибудь другим. Я клал перед собой стопкой листы бумаги и, разбирая доказательства, каждый раз записывал, какие у оных силлогистические посылки, каков их порядок, какие выводы из них могут следовать, и при этом старался не упустить из виду условий, коим должны отвечать посылки, и так до тех пор, пока наконец вопрос не становился мне ясен».
– Вникая в суть в формулы Хасан аль-Адаб, которую вы так изящно проиллюстрировали словами из «Фауста» Гете, невольно задумываешься о роли духовности в воспитании личности, о том, как важно для ребенка и юноши обращение к Богу в момент интеллектуального становления. А тот факт, что подобный подход к образованию работает, мы отчетливо видим на примере Ибн Сины, авторитет которого в науке не подлежит сомнению.
– Да, конечно, Ибн Сина был удивительным ребенком, а позже — юношей. Обращаясь к Аллаху каждый раз, когда процесс научного познания заходил в тупик, он являл собой удивительный пример того, на основе каких духовных энергий создавалась исламская наука. И важно подчеркнуть, что это было ученичество, определившее весь его дальнейший путь в науке. Как сказано в «Жизнеописании»: «Все, что было познано мною тогда, таково, будто я познал это только теперь, — по сей день к тому не прибавилось ровно ничего».
Исламский портал
