Язык Священных Текстов как опосредованная речь Всевышнего

Конец XX – начало XXI века ознаменовалось появлением и распространением новых инновационных технологий, что обусловило возникновение новых форм существования языка, а именно его опосредованных форм. С тех пор в ученом сообществе стало актуальным изучение вопросов опосредованного типа дискурса (опосредованной речи) явившемся предметом изучения ряда смежных наук: языкознания, психологии, психолингвистики, криминологии и др. Так языковеды дают следующее определение опосредованному дискурсу: «Технически опосредованная коммуникация представляет собой речевое взаимодействие, реализующееся посредством компьютера или аналогичных устройств, включающих мобильные средства связи» [10, с.3]. Изучая вновь появившиеся коммуникативные каналы, посредством которых реализуется технически опосредованная коммуникация, ученые дают этому новому феномену исчерпывающие определения, носящие парадоксальный характер. Так, к.филол.н. Т.А.Сорокина, отмечает:  «Специфика нового гибридного канала заключается в том, что он сочетает в себе два свойства, исконно считавшиеся взаимоисключающими: письменную форму и спонтанность. Коммуникационный канал, посредством которого реализуется технически опосредованная коммуникация, – это искусственный (т.е. письменный) косвенный (опосредованный) канал передачи речи, характеризующийся спонтанностью, свойственной прямому (непосредственному) естественному (устному) каналу» [10, с.2].

Занимаясь криминалистическими исследованиями особенностей личности, включающий в себя психоречевую организацию говорящего, его мировоззренческие установки, ценностные ориентации, общий уровень образования и грамотности и многое другое, посредством дистантного опосредованного устно-речевого дискурса, к.филол.н. И.А. Борисова, пишет: «Идентификация личности говорящего по особенностям его речи является одним из интереснейших и сложных аспектов изучения дискурса. Психоречевая организация говорящего является своего рода уникальной «матрицей», в которой «записаны» его языковые особенности и речемыслительные навыки» [4, с.7]. 

Психологи к опосредованной речи относят не только всевозможные средства связи, но и книгу, рассматривая ее как средство, через которое автор говорит с читателем. Причем, применив исследования И.А.Борисовой, относительно психотипа автора книги, действительно перед глазами исследователя предстает личность автора, его особенности восприятия мира, ценностные установки, прислуживающиеся в  ходе повествования даже при  отсутствии визуального канала связи, что и является особенностью опосредованного типа дискурса.

И если для проведения криминалистических исследований для достоверности и обоснованности полученных результатов понадобился «целый корпус аутентичного материала, включающий 87 фонограмм телефонных диалогов (дистантного опосредованного устно-речевого дискурса, представленного в письменной форме) объемом 52340 словоупотреблений, более 2000 дискурсивных слов», то при изучении речи автора книги достаточно лишь самой книги, говорящего и слушающего [4, с.19].

В данной статье предпринята попытка рассмотреть опосредованную речь Автора, обладающего прекраснейшим неповторимым слогом, несущего в себе наивысшие ценностные установки, способного утешить страждущих, напоить жаждущих, пробудить спящие души и устремить их к свету истины. В ходе ее прочтения читатель наполняется невидимым светом, а при осознании этой опосредованной связи приходят в благоговейный трепет. Речь идет о Священных текстах, которые читают миллионы верующих во всех уголках земли, на протяжении многовековой истории.

Не это ли является истинной метакоммуникацией, определение которой пытаются давать современные исследователи. Приведем одно из них: «Метакоммуникация – информационное содержание, существующее помимо содержания собственно коммуникативного процесса (интонации, частиц, условий протекания коммуникативного акта и т.д.) [5]. В ходе прочтения Священных текстов, в сердцах читающих рождается и особая «интонация», уникальная, свойственная только данному человеку, и «условия протекания коммуникативного акта», включающие в себя наличие особого коммуникатора и собственно реципиента.

Согласно Абу Хамид ал-Газали (1058– 1111), являющегося одним из крупнейших исламских мыслителей, Священная книга мусульман – Коран, выражающий атрибут Слова, не ограничивается Книгой в ее внешней форме. Человек, распахнувший свое сердце для восприятия Слова Всевышнего, способен воспринимать опосредованную речь Всевышнего повсюду, черпая ее из самой жизни. «Такой человек способен воспринимать «симфонию мира» – неявную речь каждой частички небес и земли, которой нет пределов и нет конца, так как это слова, почерпнутые из моря речи Всевышнего, которая бесконечна» . Ал-Газали указывает, что Речь Всевышнего является раскрытием скрытых смыслов мироздания [1, с.3].

Д.В.Мухетдинов в своей статье «Принципы суфийской герменевтики Ал-Газали», приводит десять внутренних правил рецитации Корана, систематизированных исламским мыслителем в книге «Ихйā’ ‘улӯм ад-дӣн» («Воскрешение наук о вере»), в которых отражено понимание характера и глубины коранического текста [8, с. 29-62]. Рассмотрим их.

1.               Осознание величия Божественной Речи, милости и доброты Всевышнего к своим созданиям в низведении Своей Речи до степени понимания Своих созданий. Конечно, люди не в состоянии постичь всей глубины этой мудрости, подобно тому, как они не в состоянии своим взглядом пронзить свет солнечного диска, однако им никто не мешает прикоснуться к ней.

2.               Представление человека, приступающего к чтению Корана, в своем сердце величия Говорящего и осознание, что рецитируемое им – не из речей человеческих. Подобное осознание, если оно произошло на глубинном уровне, способно привести к обмороку. С точки зрения Ал-Газали, это высший пример богопочитания.

3.               Направление внимания во время чтения к Слову Всевышнего,  что достигается посредством полного присутствия сердца и отвращения от своих мыслей. «В Коране есть все то, в чем находит сердце отраду, если читающий его заслуживает того, и как же он может искать отраду, думая о чем-либо другом, находясь в прекрасном саду?» [1, с.33] 

4.               Осознание того, что целью чтения Корана является размышление. При этом степень углубления в текст Писания может варьироваться в зависимости от проницательности человека.

5.               Стремление вникнуть в смысл каждого айата, при осознании того, что исчерпывающее постижение Корана невозможно и каждому дается в меру его понимания.

6.               Избавление от обстоятельств, препятствующих пониманию:

-               излишняя сосредоточенность на правильном произношении звуков и невнимательность к смыслу сказанного;

-               слепая приверженность какому-либо направлению исламской мысли, делающая человека закрытым для нового знания; закоснелость разума препятствует достижению тайной глубины»  ;

-               страсти, гордыня, упорствовали в грехе, окутывающие сердце тьмой. «Сердце подобно зеркалу, страсти – ржавчине, а смыслы Корана – изображениям, которые отражаются в зеркале. Воспитание сердца путем подавления страстей подобно полировке для придания зеркалу блеска» 

-               приверженность буквалистскому чтению и отрицание эзотерической суфийской традиции, базирующейся на личном мистическом опыте.

7.               Восприятие слово Корана как обращенное лично к себе.

8.               Эмоциональность восприятия содержания читаемого, эмоциональное слияние читаемым.

9.               Достижение состояния восхождения, когда человек слышит Речь от самого Бога, а не от себя. Ал-Газали выделяет три ступени чтения Корана:

- на первой ступени человек представляет, будто он читает Коран Богу;

- на второй ступени он видит своим сердцем, что Господь ниспосылает человеку Свою милость и дарит ему Свои блага;

- на третьей ступени он видит в Речи самого Бога, а в словах - Его качества, «Кто не видит Его во всем, видит иное…» [1, с.54]  .

10.            Максимальную степень смирения – отречение — отказ от своей гордыни, силы и мощи.

Следуя вышеприведенным правилам, достигается полное осознание восприятия опосредованной речи Всевышнего, раскрывается подлинная метакоммуникация, которую не могут заменить никакие новые информационные технологии.

Приблизиться к постижению смысла языка в высшем смысле этого слова помогает философия и аксиология, которые рассматривают язык как одну важнейших религиозных ценностей

Символом «всего высокого и прекрасного» называет Язык философ-экзистенциалист М.Хайдеггер (1889–1976), рассматривая его «с большой буквы»: «Язык – дом истины Бытия», «В жилище языка обитает человек», «Язык есть просветляюще-утаивающее явление самого Бытия», «Язык есть вместе дом бытия и жилище человеческого существа», «Язык есть язык бытия, как облака – облака в небе» [11]. Истинным познанием М.Хайдеггер считает «вслушивание в язык», так как смыслы, аккумулированные в языке, значительнее того, что люди могут сказать друг другу. Не люди «говорят языком», а язык говорит людям и «людьми» – пишет Хайдеггер. В стремлении назвать Языком все лучшее, что есть в человеческом духе, Хайдеггер не одинок. Германско-швейцарский философ Ойген Розеншток-Хюсси (1888–1973) пишет: «Бог – это сила, дающая человеку способность говорить и объединяющая его со всеми людьми. Поэтому вера в Бога, и право говорить, и долг говорить – это одно и то же». Следовательно, язык является одной из важнейших религиозных ценностей. Религия и язык тесно переплетены, их отношения часто противоречивы, но существование религии без языка просто невозможно.

Каждый день мы слышим слова, произносим их, но задумываемся ли об их истинном значении? В Евангелии от Иоанна сказано: «В начале было Слово. И Слово было у Бога. И Слово было Бог» (Иоанн, 1:1). Согласно Библии, Бог сотворил мир Словом: «И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И сказал Бог: да будет твердь посреди воды и да отделит сушу от воды. И стало так» (Бытие, 1:3). После того как была создана земля, вода и человек, Бог присту­пил к процессу называния всего этого. Так, после того как свет был отделён от тьмы, Бог дал им названия: день и ночь. Во второй день творения Он назвал твердь небом, сушу – землёй, а собрание вод – морями. Далее к процессу называния Он подключил Адама. «И нарёк человек имена всем скотам и птицам и всем цветам полевым» (Бытие 2:20). В первой книге Пятикнижия «Брейшит» (Бытие) читаем: «И как человек назовет каждое живое существо – таково имя его». Здесь содержится намек на способности, которыми был одарен первый человек.

На каком же языке говорил Бог? Словами какого языка нарекал творение Божие Адам? Согласно Библейскому преданию: «На всей земле был один язык и одно наречие» (Бытие 11:1). Далее в Библии описывается, что с востока люди пришли на землю Сеннаар (в нижнем течении Тигра и Евфрата), где решили построить город (Вавилон) и башню высотой до небес, чтобы «сделать себе имя»: «Построим себе город и башню высотою до небес, и сделаем себе имя, прежде, нежели рассеемся по лицу всей земли» (Бытие 11:4); «И сказали друг другу: наделаем кирпичей и обожжём их огнём. И стали у них кирпичи вместо камней…» (Бытие 11:3). Согласно комментарию к этому стиху, под «камнями» в «Брейшите» подразумеваются буквы, из которых строятся слова. Владея священным языком, посредством которого был сотворен мир, люди пытались создать искусственные сочетания букв («кирпичи» для Вавилонской башни) и таким образом управлять духовными силами Вселенной. С целью извлечения для себя потока благ из духовного мира. Создание кирпичей (искусственного камня, искусственного языка) стало символом гордыни человека, его стремления соперничать с Всевышним, за что Бог и наказал людей, прервав строительство, создав новые языки для разных людей, из-за чего они перестали понимать друг друга, не могли продолжать строительство города и башни и рассеялись по всей земле. Таким образом, история о Вавилонской башне объясняет появление различных языков после Всемирного потопа.

Итак, мы выяснили, что первый язык был Священный, имеющий великую силу. Но что же это был за язык? Член-корр. РАН Александр Плешанов в своей книге «Русский Алфавит – код общения человека с Космосом» [9, с. 169] пишет, что священным языком мог быть только внутриприродный язык, язык, созданный самой природой, Язык Бога, язык на котором Бог разговаривал с первым человеком, язык, которым Адам называл сотворённое Богом. Чем больше Алфавит соответствует внутриприродному языку, тем более эффективным является общение человека с космо­сом, с Богом, тем более «святее» является Алфавит и язык. Только таким языком и алфавитом можно было писать «Священные Писания».

Язык религии чрезвычайно богат и многообразен. Если в других типах дискурса именно содержание (тематика), а не форма является отличительной характеристикой, то в религиозном дискурсе как форма, так и содержание играют одинаково важную роль, в совокупности создавая специфику данного типа. Вопрос о превалировании, приоритете, значимости того или иного начала просто неуместен. Как отмечает Е.В.Бобырева, в некоторых случаях  в языке религии форма может несколько закрывает собой содержание, выступая на первый план и создавая неповторимый колорит языка религии [3, с.16].

Язык религии представляет собой застывшее образование, сочетающее в себе черты языка предшествующих эпох, тогда как язык любого другого типа дискурса (научного, педагогического, политического, бытового) постоянно претерпевает изменения, отвечая требованиям общественно-исторических особенностей эпохи и данному уровню развития социума (не развиваясь, оставаясь на месте, он просто не сможет удовлетворять потребности общения) [там же, с. 18].  В языке религии преднамеренно сохранено огромное количество архаичных слов и выражений. Это призвано подчеркнуть с одной стороны мистичность языка религии, а с другой, идею незыблемости религии и веры. В связи с этим, язык религии в отличие от языка других сфер общения не всегда понятен широкому кругу людей, не связанных с религией, людей, далеких от веры. Даже в том случае, когда верующие читают, либо повторяют за священнослужителем фрагменты Писания или молитвы, они не до конца осознают смысл сказанного.

Парадокс языка религии заключается в том, оставаясь «языком для посвященных», он одновременно ориентирован на широкие массы, а потому должен в то же время быть понятен и доступен тем, кто еще не оказался вовлечен в сферу религии. Таким образом, одной из особенностей языка религии является то, что человек, использующий его в своей речи, не всегда понимает его до конца или не понимает вовсе. Например, многие ли из православных христиан знают старославянский язык – язык, на котором ведётся служба в русской ортодоксальной церкви? А многие ли мусульмане знают и понимают арабский язык – язык Корана, язык всех мусульманских молитв?

Человек верующий нередко воспринимает смысл всего происходящего, не понимая сказанное до конца и не вдаваясь в детали слышимого и повторяемого им самим. В данном случае огромная роль отводится языковой догадке, интуиции. Непонятные или малопонятные лексические единицы в языке религии придают ему большую мистичность и загадочность.

Одним из свойств языка религии, по утверждению Н.Б.Мечковской, является тайноречие, основанное на внутренней мистике языковых знаков, которые, благодаря своей необычности и малопонятности, создают эффект нереального, божественного, в которые хочется верить [6, с. 5].

Особой формой изложения Божественного откровения является притча. Учение притчами было одной из самых древних форм обучения. Этот метод обучения очень хорошо соответствовал временам, когда не было книг, или их было мало, а ясные краткие сказания легко запоминались и передавались из уст в уста. Легенды и притчи всегда играли важную роль в истории человечества, и по сей день они остаются для нас прекрасным и эффективным средством развития, обучения и общения. Не потеряв своей актуальности и в наши дни, притчи пронесли через века многие тайны, которые до сих пор притягивают к себе внимание людей, стремящихся приблизиться к Истине. Соединяя в себе мудрость и простоту, они учат нас думать, находить решения проблем, развивают мышление, внутреннюю рефлексию, интуицию и воображение. Особенностью притч является непрямое поучение и установка к действию,  не ответы на вопросы, а косвенные указания, намеки, которые проникают в сердца подобно семенам, которые в определенное время прорастут и дадут всходы. Притчи – это искусство слов попадать прямо в сердце. Абуль-Фарадж (1226-1286) называл притчи рассказами, освежающими разум и удаляющими из сердца горе и печаль. «Пусть они послужат утешением для страждущих, целительным бальзамом для людей с разбитым сердцем, путеводителем для любящих наставления и лучшим другом для ценителей смешного» [2, с. 9].

Все Священные Писания содержат в себе внешний, буквальный смысл и внутренний, где за обычными словами лежит другая форма знания, о чем ясно говорится в Коране: «…Одни из стихов ее твердо укреплены и составляют мать книги (основы книги), другие же уподобительны (аллегорические)» (Коран 3:7) [5]. В Ветхом Завете встречается немало историй, которые передают внутренний смысл, являющийся совершенно отличным от буквального значения слов. История о ковчеге, о Вавилонской башне, об Иакове и Исаве и многие другие содержат внутренний духовно-психологический смысл. В Евангелиях, так же как я в Ветхом Завете, внутренний смысл передаётся в форме притч. Вспомним притчи о винограднике, о блудном сыне, о воде и вине, о семенах и сеятеле.

Целью каждого Священного Писанием является передача не только смысла, понимаемого при буквальном восприятии слов, но и донесение до сознания людей более высокого духовно-психологического смысла, ту истину, которого человек может уловить своим внутренним слухом и зрением. Это скрытый, эзотерический смысл, облачённый в слова и чувственные образы повседневного употребления. Он может быть постигнут только через понимание и внутреннее осознание. Если Высшее знание будет воспринято на обыденном уровне понимания, то в лучшем случае оно будет неправильно понято и станет бесполезным, в худшем же, может показаться вздором и быть поруганным, что надолго перекроет возможность понимания истины, передающейся через Священные Писания людям. Поэтому Христос предупреждал: «Не рассыпайте вашего жемчуга перед свиньями, иначе может случиться, что они будут топтать его под своими ногами» (Матф. 7-6). Высшие (скрытые) знания раскрываются только человеку, способному постичь его истинный смысл. Поэтому эти «тайные» знания сокрыты под внешним одеянием обычных слов.

Как утверждает Николл Морис (1884-1953), притчи, интегрируя в себе смыслы разных уровней, представляются нам мостом между ними, связывающим буквальное и духовно-психологическое понимание. Вполне возможно, что когда-то был известен «особый язык», на котором эта двойная передача понималась, и определенные слова и термины сознательно употреблялись в понятном двойном смысле [9, с. 5].

Таким образом, притчи в дидактико-аллегорической форме раскрывают высший смысл, записанный на языке обычного смысла, а так же дают возможность человеку проникнуть в его глубины. Возможно было время, когда язык притч – язык аллегорий и чуда был понят. Теперь же для современного человека смысл этого языка большей частью утерян, но остаются Священные источники, которые дают нам возможность прикоснуться к великому смыслу. На основании вышеизложенного можно утверждать, что язык и религия тесно переплетены, между ними существуют сложные взаимосвязи, которые часто неоднозначны и противоречивы, но существование религии без языка просто невозможно. А потому язык является важнейшей религиозной ценностью.

Седанкина Т.Е. - Кандидат педагогических наук, доцент, зав. кафедрой гуманитарных дисциплин РИИ

 

Список использованной литературы:

 

1.            Абу Хамид ал-Газали. Возрождение религиозных наук. Т. 3.Абу Хамид ал-Газāлийй. Джавāхир ал-╒ур’āн ва дурарух. Бейрут, 1983.

2.            Абу-ль-Фарадж Книга занимательных историй / Перевод с сирийского А. Белова и Л. Вильскера, редакция и предисловие Н.В.Пигулевской. – М.,Л.: Государственное издательство художественной литературы, 1961, - 125 с.

3.            Бобырева Е.В. Религиозный дискурс: ценности, жанры, языковые характеристики: Монография/ Е.В.Бобырева. – Волгоград: Перемена, 2007. – 385 с.

4.            Борисова И.А. Метаязыковая специфика дистантного опосредованного устно-речевого дискурса (на материале русского языка) / / Автореф. Дис. К. филол. Наук , М. – 2009. – 23 с.

5.            Коран / пер. с арабского языка, комм. и прим. выполнены Д.Н. Богуславским. – Стамбул, 2005. – 488 с.

6.            Мечковская Н.Б. Язык и религия. Лекции по филологии и истории религий/ Н.Б.Мечковская. – М.: ФАИР, 1998. – 352 с.

7.            Морис Николл, Новый человек. Объяснение некоторых притч и чудес Христа/Никол Морис. – Лондон, Стюарт Паблишера Лимитед, 1967 / http://fourthway.narod.ru/lib/Morris/pritchi/1_2chapt.htm

8.            Мухетдинов Д. В. Принципы суфийской герменевтики Ал-Газали / Д.Мухетдинов // Ислам в современном мире. – 2016. Том 12. – № 3  - С.53-64

9.            Плешанов А.Д. Русский алфавит – код общения че­ловека с Космосом / А.Д. Плешанов. – М.: Новый Центр, 2000. – 174 с

10.         Сорокина Т.А. Дискурсная организация русскоязычной технически опосредованной коммуникации / Автореф. Дис. К. филол. Наук / Т.А. Сорокина. –  Саратов, 2013. – 21 с.

11.         Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления/ М.Хайдеггер. – М.: Республика, 1993. – 447с.