Преподаватель курсов татарского языка в Москве: «Родной язык – это пища для души»
Нужен ли человеку родной язык? - странный вопрос, не правда ли? Для большинства людей родной язык - это, прежде всего, средство коммуникации, общения друг с другом. Однако, в России живет множество народов, для которых подобный вопрос весьма актуален. Языком общения для многих из них уже давно является русский язык, поэтому их родные языки постепенно становятся как бы ненужными, вследствие чего есть опасность, что они исчезнут, уйдут из памяти народа.
На самом деле родной язык – это не только средство коммуникации, это способ передачи знаний, религии, культурных и традиционных ценностей. Это душа народа, это связь с предками. Известна фраза – без прошлого нет и будущего. Если человек не знает или забыл своих предков – их жизнь, их дела, чем они были знамениты, - ему некого будет взять в пример и не на кого опереться в жизни.
Именно с целью сохранения и распространения родного языка при Татарском культурном центре в Москве уже больше десяти лет действуют курсы татарского языка «Умарта».
О способах сохранения татарского языка в российской столице, зачем русские изучают татарский язык и еще о многом другом мы недавно поговорили с Лилианой Сафиной, бессменным преподавателем курсов со дня их основания.
Лилиана Сафина родом из Казани, после окончания школы уехала в Москву, где в 2001-2006 гг. училась в Московском государственном педагогическом университете (МГПУ) на филологическом факультете (по специальности тюркология). После окончания университета она поступила в аспирантуру и через несколько лет успешно защитила диссертацию по творчеству татарского поэта Рината Хариса.
Еще учась в университете, Лилиана начала преподавать татарский язык: сначала на курсах при Мемориальной мечети Москвы, а с 2003 года – на языковых курсах в Татарском культурном центре, где она и работает по сей день.
Лилиана Сафина:
Любовь к родному языку я впитала с детства – в моей семье всегда говорили на двух языках, русском и татарском, за что, конечно, я очень признательна моим родителям.
Возможно, поэтому учительницей – именно родного татарского языка – я мечтала быть с детства. Из-за этого многие мои одноклассники смеялись надо мной – в 90-е годы, когда я оканчивала школу, профессия учителя казалась им неблагодарной и бесперспективной. Но я очень сильно стремилась к этому – помню, наш класс возили на экскурсию в Булгар, показывали там разные святые места. Так я на каждом таком месте – где, как нам говорили, принимаются молитвы, - просила у Всевышнего, чтобы моя мечта сбылась, чтобы я могла работать учительницей.
Уже в 18 лет – когда я училась на первом курсе института - меня пригласили работать в Мемориальную мечеть на языковые курсы. Там было открыто медресе – а поскольку большинство мусульман Москвы составляют татары, то его организаторы хотели, чтобы люди, наряду с исламскими предметами, могли изучать свой родной язык. Первыми моими учениками были именно соблюдающие мусульмане.
Именно здесь я получала свой первый опыт преподавания, у меня появлялась своя методика, здесь были мои первые ученики, первые вопросы, над которыми я задумывалась. Ведь мы – носители языка – не всегда осознаем, почему мы употребляем то или иное слово или грамматический оборот, это нам привычно с детства, но, когда люди задают вопросы, ты сама начинаешь задумываться над этим.
Когда начали работать языковые курсы в Татарском культурном центре?
Примерно в 2003-2004 годах, когда здание Татарского культурного центра вернули Татарской автономии. Там сразу же организовали курсы родного языка, а поскольку я в то время работала на татарском радио, именно меня пригласили преподавать. Надо сказать, что в то время это были единственные в Москве курсы татарского языка – да и сейчас наши курсы – это практически единственное место в Москве, где люди могут выучить татарский язык.
В первый год – поскольку о нас еще мало кто знал – к нам пришло всего около десяти человек. Этих учеников я до сих пор вспоминаю с благодарностью, поскольку это были очень любознательные, усердные люди – им во всем хотелось добраться до сути: они требовали, чтобы я им давала углубленные знания грамматики, лексики, морфологии. Обучая их, я должна была все время совершенствовать свои собственные знания.
Кто ваши ученики - это только татары или еще люди других национальностей?
В первые годы это были, конечно, татары, которые хотели приобщиться к родному языку, родной культуре. Ведь родной язык – это почти всегда ключ, мостик к остальным составляющим национальной культуры. На занятиях мы не только занимаемся языком, но читаем стихи и прозу татарских классиков, говорим о татарских обычаях, национальной кухне, праздниках.
В последующие годы на наши занятия приходили люди самых разных национальностей: это и русские, и евреи, и кавказцы. Были у меня ученики из других стран – с ними мы занимались удаленно, по скайпу.
Надо сказать, что с каждым годом на мои занятия приходит все больше народу: если в первые годы у нас училось всего 10-20 человек, то последние годы к нам каждый раз записывается по 80-100 человек. Их приходится делить на три-четыре группы – по уровню владения языком (начинающие, продолжающие и т.п.).
Примерно года три назад мы придумали себе название «Умарта» - до этого мы назывались просто языковыми курсами. «Умарта» - по-татарски «улей», место, где живет много пчел, они все заняты общим делом. К нам тоже приходит множество людей, мы все разные, но нам хорошо вместе, у нас есть общая цель.
Московские татары прекрасно знают русский язык, вообще, они довольно сильно ассимилировались, ощущают себя скорее русскими. Чем они объясняют – зачем им вдруг понадобился язык предков?
В татарском языке есть красивое выражение «җан ризыгы» - «пища для души». Многие мои ученики –татары говорили мне, что до определенного возраста они не думали о том, кто они, кем были их предки. Они жили в окружении русскоговорящих людей, сами говорили и думали на русском языке, вполне преуспели в жизни, но в какой-то момент у них появлялось некое беспокойство, как будто им чего-то не хватает в жизни, что-то они упустили из виду. Многие из них происходят из смешанных семей, где татарами были бабушки или дедушки, но в какой-то момент они вдруг ощущают острую душевную потребность вернуть себе память о своих далеких предках, приобщиться к их культуре. Для них знание родного языка – это и есть пища для души.
А ученики-не-татары, какова их мотивация, зачем им татарский язык? Татары приобщаются к языку предков, родной культуре, а зачем это делают люди других национальностей?
Разумеется, чаще всего это смешанные браки. Русская девушка (чаще это именно женщин касается) выходит замуж за татарина (или встречается с татарином). Ей хочется сделать приятное мужу и его родным, лучше понимать этот народ, их менталитет, их культуру.
Но были у меня очень интересные случаи. Недавно пришла девушка, у которой первый молодой человек был татарином. Она давно с ним рассталась, вышла замуж за другого, но вдруг ей почему-то захотелось выучить именно татарский язык – возможно, в память о первой любви.
Другой ученик - русский мужчина, который, будучи в Казани по делам, встретил и полюбил татарскую девушку. Он так хотел добиться взаимности, что начал учить язык, - ему казалось, что так она и ее семья скорее согласится на их брак. Он оказался очень способным учеником – за два года он прекрасно овладел языком. И девушка, и ее семья в результате были покорены его упорством - они поженились, у них растет ребенок.
Были у меня русские ученики, которые принимали ислам, и им хотелось приобщиться к культуре какого-то мусульманского народа, стать своими среди мусульман. И поскольку российские мусульмане, в основном, татары, то логично изучать именно татарский язык и культуру татарского народа.
Таких учеников-не-татар с каждым годом становится все больше. В прошлом году осенью – когда мы проводили очередной набор на курсы – оказалось, что примерно 30% поступающих были не татарами, а людьми другой национальности.
Этих людей мне даже спрашивать не всегда удобно – а зачем вы пришли? Ведь сам этот вопрос показывает наше отношение к родному языку, наши комплексы: получается, татарский язык такой уж ненужный и незначительный, что учить его незачем? Видимо, у них это тоже душевная потребность – та самая «пища для души».
Еще такой момент: московские татары – это т.н. мишаре, западный диалект татарского языка. Их язык отличается от классического литературного (казанского диалекта). Вы как-то учитываете это на занятиях?
Первые годы я по неопытности настаивала на том, что мои ученики должны переучиться на казанское литературное произношение. Но впоследствии я подумала – если люди с детства привыкли к иному произношению, то пусть говорят, как привыкли (к примеру, мишаре вместо звука «ч» произносят «ц»). Какие-то моменты нужно, конечно, исправлять – известно, что глагол в татарском языке стоит на последнем месте в предложении, но московские татары строят предложения, как это принято в русском языке: не «я в магазин иду», а «я иду в магазин» (если перевести на русский язык). Здесь я настаиваю, чтобы они говорили, как полагается.
Тут надо еще такой нюанс отметить: мое преподавание татарского языка отличается от преподавания английского или немецкого языков, допустим. Здесь я часто имею дело с носителями языка – даже если у человека минимальные познания. Иногда это помогает, но часто мешает – поскольку могут закрепляться какие-то ошибки, неправильные речевые обороты. Переучивать всегда труднее, чем учить с нуля.
Пять лет назад у вас в рамках проекта «Умарта» появилась детская группа. Как вообще сохранить язык детям, которые живут в русскоязычной среде – чтобы они хорошо владели обоими языками?
Пять лет назад, когда я сама стала мамой, мне стало интересно заниматься с детьми. По выходным дням у нас в Культурном центре проводятся разнообразные занятия для детей – танцы, рисование, пение. В рамках этих занятий мы с ними занимаемся языком. Мне – как и многим родителям – хочется, чтобы наши дети хорошо знали оба языка, и русский, и татарский. По своей дочке я вижу, что это очень сложно в русскоязычной среде – здесь необходимы усилия и самих родителей, и учителей. Хорошо, если ребенок может пожить какое-то время в татарской языковой среде – я каждый год отправляю дочку хотя бы на месяц в родную деревню, где вообще не говорят по-русски.
В последние годы принято говорить о постепенном исчезновении татарского языка, об опасности, что мы вообще его забудем, потеряем. Сами татары часто не знают родного языка или знают его плохо – с чем это связано, как вы думаете?
Мне кажется, это связано с тем, что у татар долгое время не было городской культуры, люди жили, в основном, в деревнях. И когда татары приезжали на заработки в города, русский язык они, конечно, не знали или знали плохо, над ними смеялись как над необразованными деревенскими людьми. И они сами привыкали смотреть на свой язык как на какой-то деревенский язык, язык невежественных людей, которого нужно стесняться, не говорить на нем при посторонних. Приятно видеть, что в последние десятилетия ситуация меняется, молодежь начинает гордиться родным языком, всячески пропагандировать его изучение.
Вы любите свою работу, что вас больше всего привлекает вас в работе преподавателя?
Наверное, больше всего мне нравится возможность видеть результат своего труда – когда человек, который приходит учиться, не зная ни слова по-татарски, через полгода уже может общаться на бытовые темы, читать и писать. Когда видишь отдачу, видишь, что ты не зря трудился – это всегда приятно.
Мне нравится, что я помогаю людям вернуться к языку предков, языку их бабушек – если речь идет о татарах, или полюбить чужую культуру, лучше понять другой народ – если говорить о не-татарах. И так или иначе (как я уже сказала) - я помогаю людям утолить свой душевный голод, дать им пищу для души.
Муслима (Анна) Кобулова
Количество показов: 4226